События как в Ираке, так и в Афганистане развивались не по сценарию. То, что должно было стать сценариями постконфликтного государственного строительства, характеризующимися постепенной стабилизацией и демократической консолидацией, пошло в противоположном направлении.
Ирак был охвачен уродливым призраком межконфессиональной розни, эскадронов смерти, обезглавливаний, нападений смертников и нарушений прав человека.
В этих двух странах начались новые войны, и Запад оказался по горло в зыбучих песках постмодернистского конфликта. Последующий всплеск в Ираке в период с 2006 по 2008 год стал примером того, как вести современную войну. В связи с ухудшением ситуации в пуштунском поясе Афганистана, было только вопросом времени. когда книга и ее пророк отправятся на восток для обращения в свою веру.
Американские военные плыли на волне нового чувства цели и веры в себя, которые едва не были погребены под обломками иракского суннитского треугольника.
Борьба с повстанцами, безусловно, не для слабонервных, и двойные всплески в Ираке в 2006 году и Афганистане в 2004-10 годах предполагали, что война на расстоянии была отброшена, и «настоящая» война вернулась.
Иракская модель войны подготовила почву для неудач в борьбе с талибами в Афганистане. Уроки Ирака по борьбе с повстанцами были не только весьма предварительными. Ситуация в Афганистане представляла собой серьезные проблемы, от которых отмахивались новые легионы экспертов по борьбе с повстанцами, которые сами себя называли экспертами, расхаживая по коридорам Пентагона.
Выделялись два главных препятствия:
- Во-первых, элементы в Пакистане продолжали оказывать широкую поддержку, а также предоставлять убежище афганским талибам.
- Во-вторых, режим в Кабуле, который поддерживал Запад и которому он, по сути, пытался склонить на свою сторону афганский народ, был неэффективным и явно коррумпированным и хищническим.
В Афганистане ситуация ухудшалась медленно. К 2005 году война оказалась проблематичной по ряду пунктов. К тому времени, когда президент Обама был избран в конце 2008 года, было широко распространено мнение, что США если не проиграет войну в Афганистане, то уж точно не выиграть ее. Движение «Талибан» и связанные с ним повстанческие группировки проявили стойкость, находчивость и оперативную гибкость. Талибан стал более умной повстанческой силой. Вместо того чтобы участвовать в крупномасштабных нападениях на силы НАТО, они вместо этого нацелились на более мелкие и уязвимые анклавы НАТО. Это привело к летальному исходу в результате широкого применения придорожных бомб и нападений террористов-смертников, часто в сочетании с последующими нападениями с применением стрелкового оружия. Талибы в целом избегали нападений на гражданских лиц и сосредоточили внимание на «иностранных» войсках и афганском персонале безопасности.
Ответом Обамы на возрождение талибов стало увеличение численности дополнительных войск на 30 000 человек в сочетании с оперативным подходом, разработанным американским генералом Стэнли. Стратегия заключалась в осуществлении ограниченной степени государственного строительства, которое возлагало бремя ответственности на афганские силы, чтобы в конечном итоге контролировать территорию на юге и востоке страны. Создание институтов на национальном и субнациональном уровнях было направлено в первую очередь на то, чтобы привлечь население на сторону правительства, обеспечив им безопасность и услуги. Американский генерал также подчеркнул необходимость ограничения числа жертв в попытке привлечь на свою сторону больше гражданского населения.
Борьба с повстанцами на афганском театре военных действий, несмотря на то, что много говорилось о предыдущем опыте американцев и британцев, безусловно, оказалась неспособной привести к легким победам. Действительно, спустя более десяти лет решение о выводе войск в Афганистане демонстрирует, что западные державы предпочли бы не продлевать присутствие войск на местах.
Приход Обамы стал весьма спорным, и политические расчеты начали меняться из-за соображений, связанных с выборами, экономическими проблемами и, конечно, все большие потери приносились в жертву все более неопределенным целям. Это стало еще более актуальным после того, как Бен Ладен, архитектор событий 11 сентября, был убит американским спецназом в мае 2011 года. Кроме того, в ответ на этот всплеск в 2010 году талибы начали свою кампанию и адаптировали свои операции. Движению удалось распространиться дальше на север и на протяжении всего 2011 года совершить дерзкие и изощренные нападения в Кабуле и других местах.
При Обаме наступила некоторая усталость от продолжающейся и, казалось бы, безрезультатной войны. С развертыванием 100 000 военнослужащих менее половины американцев поддержали войну. Союзники оказались далеко не долговечными, поскольку потери и издержки росли. Хотя это правда, что в Международных силах содействия безопасности в Афганистане первоначально участвовало около 40 стран, к 2012 году многие покинули или заявили о своем намерении сделать это, оставив около двенадцати стран, продолжающих предоставлять войска.
Весомость профессионального мнения, от опытных афганских наблюдателей до даже тех, кто находится в военных кругах, предполагает, что чисто военного решения конфликта не существует. Также очевидно, что подлинный аппетит к борьбе с талибами уменьшился. Об этом свидетельствует растущая зависимость от силовой защиты, отступление в укрепленные аванпосты, использование беспилотных летательных аппаратов, спецназа и частных военных корпораций.
Явное отсутствие политического и стратегического руководства привело к тому, что в подавляющем большинстве случаев кинетический и милитаризованный подход, руководствуясь соображениями предотвращения жертв, способствовал обострению конфликта и подрыву предварительных шагов в отношении переговоров с Талибаном. Военные доминировали в принятии решений и неизбежно искали военные решения проблем, которые в подавляющем большинстве носили силовой характер неприемлемый афганцами. Очевидно, что внутри Афганистана как конфликт Израиля и Палестины вечен.
Проистекая из почти всеобщей склонности военных искать решения с помощью технологических эликсиров и «волшебных пуль», военное доминирование в политике и стратегии привело к подходу, ориентированному на сложные политические и дипломатические решения связанные с поражением в Афганистане.